Читать книгу - "Тьяна. Избранница Каарха  - Татьяна Серганова"

Но стоило отщипнуть кусочек от круглой сырной лепешки, как все изменилось. Рот моментально наполнился тягучей слюной, а живот скрутило голодным спазмом.

Может, после купания так проголодалась, не знаю, но я поняла, что одной лепешкой не ограничусь.

Проблема состояла в другом — я понятия не имела, что за еду они принесли. Нет, все выглядело красиво и пахло так, что слюной можно было подавиться. Но как это есть?

— Что это? — спросила у девушек, рассматривая непонятное сооружение на своей тарелке.

— Это бротер, — пояснила служанка. — Специальная еда для перекуса у бассейна, в беседке или во время пикника.

— Бротер?

— Да, его едят руками. Но, если хотите, мы можем проводить вас в столовую. Там суп, гуляш, рулетики из кролика.

— Стоп, хватит, мне хватит и этого… брутора… — перебила я и взяла «сооружение» в руки.

Между двух поджаренных кусочков хлеба в колечках сладкого розового лука, утопая в хрустящей зелени салата, под томатным соусом лежала большая мясная котлета.

Всего один осторожный укус, и кисло-сладкий соус побежал по пальцам, закапал на белоснежную тарелку.

Пришлось учиться есть новое блюдо, которое оказалось не только необычным, но и безумно вкусным. Это же надо так соединить все — мясо, хлеб, овощи — и о соусе не забыть!

— Вам понравилось, госпожа?

— Очень, — ответила, совсем неаристократично облизывая пальцы.

Настроение поднималось.

— Желаете десерт? — тут же вставила вторая служанка.

— А что там?

Пирожные, совсем крохотные, на два укуса, с воздушным кремом, тоненькими миндальными лепестками и черничной начинкой между ломтиками бисквита.

Я ограничилась двумя, помня о том, как долго не ела, и понимая, что это может негативно сказаться на желудке.

«Ничего, супчик потом поем. А сейчас можно расслабиться».

Запив все освежающей фруктовой водой, замерла, переводя дыхание.

— Что-нибудь еще?

— Нет, спасибо. Мне надо привести себя в порядок.

— Мы проводим вас.

Через полчаса я была готова. Девушки помогли мне одеться в струящееся платье-кафтан лавандового цвета, собрали волосы в косы, красиво уложили их вокруг головы и украсили гребнем с драгоценными камнями. У меня теперь было много украшений и драгоценностей.

Сидя у зеркала, я пристально всматривалась в свое отражение, пытаясь найти хоть какие-то изменения. А ведь прав оказался Сандер — волосы поменяли цвет. Когда-то невзрачные, мышиного цвета, они вдруг заиграли красками, стали насыщенно-ореховыми с золотистыми бликами и красиво блестели на солнце.

Мне так хотелось верить, что изменения начались, но отражение говорило об обратном. Лицо осталось прежним — невыразительным и безликим. Жаль, что наличия морока я определить не могла.

— Может, оно и к лучшему, — прошептала сама себе.

— Ну, вот и умница! — воскликнула Валенсия, возникая в дверях. — Вот ты и встала. Если бы знала, давно позвала бы Сандера на помощь.

— Так это ваших рук дело? — поднимаясь, спросила у родственницы.

А я-то, наивная, поверила, что супруг сам захотел прийти ко мне, что беспокоился и переживал.

И тут ложь.

— Нет, не моих. Я собиралась его позвать. Но Сандер оказался проворнее.

— Я хочу увидеть Аргуса, — быстро произнесла, не желая обсуждать супруга.

— Ты это про грифона? Где только взяла такого? Он же из диких! А какой белый, давно подобных не встречала.

— Это грифон моего отца.

Она понимающе улыбнулась.

— Арнольд всегда выбирал самое лучшее.

— Сандер обещал, что я смогу увидеть Аргуса сейчас.

— У нас так много дел!

— Они подождут.

— Упрямая девчонка!

— Фамильная черта всех огненных.

Валенсия расхохоталась и одобрительно мне подмигнула.

— Молодец. А я-то в свете последних событий решила, что ты совсем сдалась и опустила руки. Нельзя так, Тьяна, нельзя. Здесь такие хищники водятся, сожрут и не подавятся, слишком большой вес ты имеешь и слишком лакомая добыча для остальных.

— Я понимаю.

К кормушкам подходила с тревожным сердцем и необъяснимыми страхом и волнением.

Как там Аргус? Как перенес всплеск силы? Не навредила ли я ему случайно? Помнит ли он меня или на память я тоже повлияла и случайно ее стерла? А может быть, наоборот, надо стереть эти жуткие десять лет жизни, дать ему возможность начать все заново?

Сколько вопросов, словами не передать.

Но как бы я ни готовилась, как бы ни собиралась с духом и что бы ни думала, реальность превзошла все мои самые невероятные мечты.

Это действительно был Аргус. Такой, каким я его запомнила десять лет назад. Мощные, сильные лапы, покрытые белым пушком, сверкающие лощеным блеском крылья, вновь покрывшиеся перьями, острый клюв и ясные светло-голубые глаза. Ничто в нем не говорило о пережитом, даже шрамы на морде исчезли.

И взгляд изменился. Исчезло затравленное выражение, хотя настороженность осталась. Но он точно был рад меня видеть.

— Аргус, — пробормотала едва слышно, упершись грудью в барьер деревянного загона.

От слез защипало глаза, и я раздраженно смахнула их, не отрывая взгляда от белой птицы, которая шла ко мне.

— Смотри, осторожнее! — взволнованно произнесла Валенсия. Она близко подходить отказалась, предпочитала стоять в стороне. — Мало ли что ему в голову придет.

— Все будет хорошо, — ответила ей, не оборачиваясь.

Аргус подошел совсем близко, положил морду на деревянную решетку и не сводил с меня пристального ясного взгляда.

— Привет, — прошептала, проведя рукой по жестким перьям между глаз. — Какой ты стал красивый. Не узнать.

Грифон осторожно ткнулся мне в ладонь головой и закрыл глаза от удовольствия, когда я принялась почесывать перышки. Совсем как когда-то, когда мы оба были счастливы.

— Хороший мальчик, хороший. Я тоже очень скучала.

— Все в порядке, госпожа? — вынырнул откуда-то сбоку молодой смотритель.

— Да. Как он?

— Хорошо. Много спит и много ест.

— Когда он сможет летать? — сразу перешла к делу, продолжая гладить грифона по морде.

— Сложно сказать. Крылья еще слишком слабые. Оперение восстановилось, мышцы наросли, но этого мало.

— И сколько времени понадобится до полного восстановления?

— Около недели, плюс-минус два дня.

— Но с такой хозяйкой, возможно, все произойдет и раньше, — произнес незнакомый мужской голос, заставивший Аргуса вскинуть голову и отступить, а меня резко обернуться.